Полет поэта над планетой: памяти Евгения Евтушенко

“Женю радовало, что его жена Маша в Оклахоме получила премию лучшего учителя русского языка”

Скорблю и оплакиваю кончину Евгения Александровича. Не все свои замыслы он успел завершить. Внутренне, духовно оставался несломленным, его душа рвалась содействовать человеческому братству. В общении с ним все убеждались в огненной горячности его темперамента: он поистине герой реактивного времени.

фото: Геннадий Черкасов

Евтушенко бурно, восторженно знаменит: любимец публики, темпераментный полемист, прекрасный автор интимной лирики, да и в протестной митинговой поэтической речи не было ему равных. Он яркая личность и достойный лауреат множества наград. И при всей его знаменитости Женя никогда не каменел, не бронзовел — оставался самим собой: правдолюбив, в суждениях резок или отточенно мудр. Мастер слова! Человек сильного духа, в публичных схватках Евтушенко являл взрывной характер и умение убедить спорщиков в своей правоте.

А в личной жизни он нежный муж и любящий отец. В интервью он с любовью рассказывал мне о своей жене Маше, родившей ему и воспитавшей двух сыновей. Гордился ее профессиональными успехами в Америке. Русский врач в Америке не нужен, и Маша, врач по профессии, заочно оканчивает университет в России и становится преподавателем русского языка для американцев.

Женю радовало: в штате Оклахома, в городе Талсе, она получила премию лучшего учителя русского языка. Над школой, где она преподавала, горделивая информация: «Мария Евтушенко — лучший учитель русского языка в штате».

Помню, под каким сильным впечатлением находился Евгений Александрович после большой поездки по России с рок-оперой «Идут белые снеги». Поэт рассказывал мне: «Ее написал композитор Глеб Май на мои стихи. Маршрут оперного путешествия огромен: Петербург, Нижний Новгород, Краснодар, Саратов, Екатеринбург, Омск, Новосибирск, Петрозаводск. Всюду меня встречали переполненные залы, я читал стихи, какие-то наизусть…»

Всегда удивляло: как он выдерживает дальние перелеты?! Ну уж такой неутомимый, горячий характер. Порыв к общению с людьми, особенно с жителями отдаленных городов, обновлял его душу. Поэт признавался: «Благодаря этому я и живу. От этих выступлений я набираюсь сил. Чувствую веру людей в поэзию, в Россию и сам начинаю верить в единство поколений». В нем еще бурлили замыслы.

В прошлом году в письме ко мне Евтушенко рассказывал: «Я сейчас по уши в романе, который решил назвать «Берингов тоннель» по имени посланного когда-то царю Николаю проекта моим прадедом, сосланным в Сибирь. Прадед возглавил крестьянский бунт в конце XIX века в Украине. Мой прадед, польский обедневший аристократ, выкупил из крепостных украинку, сделал ее своей женой. Будучи управляющим жестокого помещика, вдохновил крестьян на бунт против жестокостей. За это все село в Житомирщине было сожжено — и всех сослали в Иркутскую область.

Сопровождавшие конвойные, увидев такие манящие просторы, попросту разбежались. Когда крестьяне все-таки явились по месту назначения, тогдашний губернатор, близкий к сосланным в Иркутск семьям декабристов, закрыл глаза на их приговор и на то, что были потеряны сопроводительные документы, и решил их поселить в районе маленькой станции Зима.

Мой прадед впоследствии совершил поездку по Сибири на собаках до Чукотки и даже пересек Берингов пролив, побывав на Аляске. Тогда у него и родилась гениальная, на мой взгляд, идея — построить тоннель на месте Берингова пролива, чтоб связать Россию и США для постоянного экономического сотрудничества.

Ответ из царской канцелярии получен, в основном положительный, но отложен до прекращения «беспорядков». Но они привели к войне, а потом к революции.

Однажды, после Второй мировой, казалось, в мае 45‑го года, после объятий советских и американских солдат, мелькнула надежда, но, увы! Началась долгая «холодная война».

Я принадлежу к поколению шестидесятников, которые тоже в какой-то степени чувствуют себя ветеранами Второй мировой войны. Мы все воспитаны в духе интернационализма… Объединить людей могут лишь какая-то идея, чистое дело, после осуществления которых третья война будет немыслима. Почему бы нам не вернуться к этой идее тоннеля на месте Берингова пролива?

Но сначала нужно проложить этот тоннель в духовном смысле взаимопонимания и возвращения человеческого братства. Это больше века тому назад пришло в голову моему прадеду, Иосифу Байковскому. А мое преподавание русской культуры в США направлено на строительство этого тоннеля…»

Однажды в телефонном интервью с Евгением Александровичем я почувствовала, что он начал разговаривать со мной на «вы», и в своем письме к нему я попросила прощения: «ПрисмирЕВ и одурЕВ,/закричу: Прости Ев.Ев.!…»

И вдруг свое последнее письмо ко мне Женя начал с благодарности: «Спасибо за дух надежд». Я в недоумении, удивилась, чем же я могла обрадовать Евтушенко. А в конце послания увидела свои стихи образцово отпечатанными Женей. Вот это стихотворение. Стиль расположения строк принадлежит Евгению Александровичу.

Летающему ЕВ-гению

ПрисмирЕВ и одурЕВ,

закричу: Привет, Ев.Ев.!

Чудотворный ангел-Женя!

Пролетая над планетой,

постигает дух движенья

чуткий промысел поэта.

Ощущает с новой силой

близость Божьего простора.

В ровной музыке мотора —

радость близкой встречи с милой.

Сыновей счастливых лица,

словно яркая страница

благодати бытия —

плодотворного житья.

Я счастлива, что мои слова внушили ему этот дух надежды.

Поэт Евгений Евтушенко все еще в свободном полете над планетой, по дороге к своему читателю и последнему убежищу — в Переделкине. Здесь его музей, уже действующий и очень полезный. В нем собраны живые свидетельства общения поэта с целым миром.

Источник